В воздухе пахло весной. Тёплый южный ветер шелестел молодой листвой, словно вторя многоголосым лесным птицам. Утреннее солнце с трудом пробивалось сквозь густую завесу ветвей, создавая под сенью деревьев таинственный изумрудный полумрак. Между могучими и ещё совсем молодыми стволами петляла узкая и нечёткая тропа, по которой медленно и осторожно ехал всадник на огромном вороном коне.
Он был в полном вооружении и редкие солнечные лучи отражались от открытой стали его доспехов. На чистом белом поле котты был изображён герб в виде прижавшегося и готового к прыжку лесного кота, серого в чёрную полоску. Такой же рисунок был изображён на маленьком щите пристёгнутом к левой руке всадника. На его поясе висел меч, а к седлу был приторочен тяжёлый шестопёр. Голова его была покрыта вытянутым стальным шлемом с длинным хвостом и откинутым к верху забралом. Лицо воина ряд ли можно было назвать красивым – нос его носил следы нескольких переломов, а по правой щеке от уха шёл длинный, выделяющийся на фоне загорелой кожи, белесый шрам, скрывающийся затем в короткой чёрной бороде. Выделялись на этом лице только глаза – редкого для уроженцев этих мест чистого льдисто-голубого цвета. Эти глаза внимательно осматривали лес вокруг тропы, словно пытаясь увидеть что-то скрытое среди деревьев.
Вскоре тропа привела всадника на поляну посреди которой с мелодичным журчанием тёк ручей. На молодой изумрудной траве было разбросано несколько больших топоров (из тех, что используют лесорубы) и виднелись следы костров. У самого ручья валялся, словно забытый кем-то в спешке сапог. Всадник спешился и, привязав своего коня, подошёл к одному из деревьев – оно было срублено почти на половину и покачивалось даже на таком слабом ветру. Воин обошёл поляну по кругу, осматривая рассеянные по ней следы. Казалось, что лесорубы в панике сбежали отсюда, бросив своё снаряжение. Но всадник явно не был удивлён этим фактом, продолжая что-то искать в траве. Вдруг он нагнулся, и в руке у него оказалась изящная тонкая стрела с серебристым наконечником и оперением из серых фазаньих перьев.
Внезапно прямо рядом с его головой пронеслась ещё одна стрела и с треском вонзилась в стоящее недалеко дерево. Воин согнулся и, выставив вперёд щит, выхватил меч из ножен. Длинный сужающийся к острию клинок был покрыт царапинами и следами зазубрин оставшихся от частого применения. Резким движением головы всадник захлопнул забрало, которое сомкнулось с высоким воротником его нагрудника, полностью скрыв лицо. Воин был наготове и ожидал нападения. Однако никто не появился. Среди деревьев мелькнула какая-то тень и мимо него пролетела ещё одна стрела, вонзившаяся в тоже дерево рядом с первой. Воин рванулся было в лес, но там уже никого не было и он отступил.
- Эй, человек ты или призрак, выходи! – крикнул он, глухим из-за стального шлема голосом – По какому праву ты нападаешь на меня и моих слуг на землях принадлежащих моему роду? Выходи и сразись со мной как подобает, а не метай стрелы из лесной тьмы! Я, сэр Аркон из Белого Ручья, рыцарь графа Эскарли, вызываю тебя, кто бы ты ни был, на поединок!
На мгновение ему показалось, что в ответ кто-то рассмеялся, но более ничего не произошло. Медленно поворачиваясь, Аркон осматривал поляну.
- Я тут – донёсся из-за его спины тихий голос.
Воин резко развернулся и застыл. Между деревьями стояла девушка. Она показалась Аркону прекрасней всего, что он когда-либо видел – волосы цвета воронова крыла водопадом ниспадали на изящные плечи, алые губы пылали на чистой белой коже лица. Но взгляд притягивали глаза – необычные, миндалевидной формы, серые как неспокойное море, глубокие словно омут и сверкающие подобно звёздам. Аркон с трудом отвёл от них взгляд, чтобы осмотреть ту, кто собирается ему противостоять. Девушка была высока, не ниже его ростом, но стройна и по сравнению с его сложением опытного рыцаря, казалась тростинкой. Одета она была тёмно-зелёную рубаху тонкой ткани, поверх неё была расшитая серебром кожаная куртка на шнуровке, на тонком чёрном поясе висел меч в узорчатых ножнах. В высокие, до колен, сапоги мягкой кожи были заправлены облегающие мужские штаны-шоссы.
- Ну что, ты готов, господин рыцарь? – спросила она у стоящего столбом Аркона. Говорила она с лёгким певучим акцентом, незнакомым ему.
Аркон тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и ответил:
- Я не сражаюсь с женщинами, госпожа.
- Придётся, господин рыцарь. Ты бросил мне вызов и если ты проиграешь, то твои люди не будут приходить в этот лес и не будут тревожить его покой.
Девушка смотрела прямо в глаза Аркона.
- Эта земля принадлежит моему роду, и мои слуги рубят лес там, где я им прикажу! – он почти кричал, пытаясь заставить её отвести взгляд.
- Так докажи своё право в битве и пусть эта земля сама решает кому ей владеть!
Девушка выхватила клинок из ножен и лёгким и невообразимо быстрым движением оказалась рядом с Арконом. Сверкающий в солнечных лучах меч со звоном ударился о сталь нагрудника рыцаря и отскочил. Аркон попытался нанести ответный удар, но его меч со свистом пронёсся сквозь воздух не найдя цели – девушка была уже в нескольких шагах от него. В следующие мгновение клинки их мечей с лязгом встретились, и целый водопад искр упал на траву. Несмотря на всю силу удара и тяжесть рыцарского клинка, противница рыцаря даже не пошатнулась парировав его. Обменявшись ещё несколькими ударами, они начали кружить вокруг друг друга, пытаясь поймать противника на ошибке. Девушка легко, словно в танце, перемещалась по траве поляны, а Аркон лязгал железом своих лат пытаясь поспеть за ней. Он получил уже несколько ощутимых ударов, и только прочность доспехов и лёгкость клинка девушки спасли его от ран. Отойдя на несколько шагов, он сорвал с головы мешающий шлем, оставшись лишь в кольчужном капюшоне. Противница нисколько не запыхавшаяся за время схватки с усмешкой поманила его свободной рукой. Аркон, занеся меч над головой, обрушил на неё мощный удар сверху. Девушка попыталась было уклонится, но чуть-чуть не успела и была вынуждена подставить под удар свой клинок. Меч зазвенел, согнулся, и так же подогнулись её колени, пытаясь смягчить ужасающую силу удара. Она упала, но ни на мгновение не растерявшись, поставила подножку также потерявшему равновесие Аркону. Тот, лязгая латами, рухнул в траву. Не обремененная доспехами девушка поднялась первой и вот остриё её клинка уже смотрит прямо в лицо павшему рыцарю.
- Вы проиграли, господин рыцарь. Ваша жизнь теперь в моей власти. Вы сдаётесь?
Аркон, не тратя времени на ответ, схватил закованной в латы рукой направленный на него меч. Он резко дёрнул, вырывая клинок из рук девушки. Она покачнулась и не сумев удержать равновесие упала прямо на Аркона. С этого момента исход схватки был предрешён – рыцарь заключил её в медвежьи объятия и, перекатившись, прижал её к земле. Её лицо оказалось прямо перед его глазами, и он спешно отвёл взгляд, чтобы снова не впасть в оцепенение. Расстегнув её пояс, он связал им руки девушки и, поднявшись, произнёс:
- Нет, это вы проиграли, лесная госпожа. И за это отправитесь в замок к моему отцу, дабы он решил, как с вами поступить.
Девушка невесело и как-то странно улыбнулась и покачала головой.
- От судьбы не уёдешь… - тихо прошептала она, продолжив за тем на каком-то неизвестном Аркону языке.
Оставив её лежать на траве, он направился к месту, где впервые увидел её. Там, между двумя вековыми деревьями, под ветвями папоротника он нашёл короткий, около трёх футов, лук покрытый тонкой резьбой и колчан стрел подобных тем, которыми стреляли в него. Подобрав это оружие, рыцарь привязал его к седлу.
Вернувшись к девушке, Аркон помог ей подняться и посадил её на коня впереди себя. Оглянувшись в последний раз на поляну, где произошёл столь неожиданный и необычный для него бой, он направился назад по той тропе, которая привела его сюда.

* * * * *

Было уже за полдень, когда Аркон и его пленница выехали из леса. После его тесноты и полумрака их взору предстал «окультуренный» ландшафт холмистой равнины. То тут то там, на склонах холмов виднелись виноградные и яблоневые рощи, петляли исхоженные тропки и гуляли стада овец и коров. Чуть дальше виднелись соломенные крыши деревенских домишек и высокий шпиль церкви. А совсем далеко, почти на самом горизонте возвышались серые стены и башни замка Эскарли, центра одноимённого графства и вотчины рода Аркона, сейчас там правил его отец – Эддард, по прозвищу Длинноногий.
Тронув коня, Аркон направил его вниз по тропе, к петлявшему между холмов Столичному тракту – он шёл из столицы королевства к портовым городам Вольного берега и приносил поколениям графов Эскарли изрядный доход. Однако в эти тёмные времена, когда страной правил малолетний король, а вернее регентский совет при нём, на дорогах было не безопасно – во всех тавернах только и шла речь о разных разбойниках и о том кого они недавно ограбили. Да, в такие времена даже рыцарь не мог чувствовать себя в безопасности.
И словно в подтверждение этих невесёлых мыслей из-за холма донёсся лязг железа и громкие крики. Казалось, что там идёт бой. Аркон пришпорил коня и в несколько мгновений взмыл на гребень. Его взгляду открылась укромная ложбина, по которой и проходил тракт («прекрасное место для засады» - отметил про себя Аркон). Посреди дороги стояла большая крытая тентом повозка, запряжённая парой лошадей. Возницы нигде не было видно, и только один дородного вида мужчина в простой фетровой шляпе стоял в окружении пятерых разномастно вооружённых людей. Ещё двое стояли чуть поодаль, держа окружённого на прицеле лука и арбалета.
Быстро оценив ситуацию, Аркон ссадил свою пленницу на землю и, пришпорив коня, бросился вниз по склону. На ходу он отстегнул от седла шестопёр и метнул его в арбалетчика. Пролетев с десяток шагов, булава с хрустом ударила бандита в затылок, проломив ему череп вместе с окованным железом шлемом. Выхватив меч, Аркон атаковал основную группу противников – лучника он почти не опасался, надеясь на свои доспехи. И действительно, первая пущенная им стрела просто соскользнула по спинной пластине панциря. Конь, влетев в гущу пойманных в врасплох разбойников, разбросал в стороны троих. Четвёртого срезал Аркон, пятый было попытался стащить рыцаря с седла, но получил бронированным сапогом в лицо и упал. Человек в фетровой шляпе пережидал драку под повозкой.
Развернув коня, Аркон осмотрел поле боя. Четверо бандитов лежали не шевелясь, лучник в спешке удирал в сторону леса, ещё один явно собирался последовать за ним. Последний и, судя по внешнему виду, главный медленно поднимался с земли с трудом приходя в себя после столкновения с галопирующим рыцарским конём.
Аркон спешился и с обнажённым мечом в руке направился к нему. Бандит, одетый в кожаный украшенный серебряными заклёпками камзол, высокие сапоги с раструбом и длинный серо-зелёный плащ с капюшоном, повернулся к приближающемуся рыцарю, и его покрытое шрамами лицо исказила жуткая ухмылка. Ещё через мгновение разбойник быстрым движением вытащил из под плаща молот-клевец на длинной ручке. Удерживая его в правой руке, левой он выхватил кинжал.
- Сдавайся, разбойник, и я обещаю тебе справедливый суд и добрую виселицу – произнёс Аркон, мало надеясь на то, что противник согласится на его предложение.
Бандит перестал ухмыляться и ответил:
- Беги пока можешь, рыцарёнок, а то я всегда мечтал вскрыть одного и посмотреть, что там у вас под доспехами.
Аркон решил не продолжать диалог, и попытался нанести удар, однако разбойник с лёгкостью отвёл его меч кинжалом. Аркон, в свою очередь, отбил удар клевца щитом. Остриё того проскрежетало по металлу, но не вонзилось, несмотря на всю вложенную в атаку силу. После первой стычки противники разошлись. Сделав несколько кругов вокруг друг друга, они сошлись вновь, начался обмен быстрыми и яростными ударами. Аркон взмок от напряжения – схватка начала выматывать его, да ещё вдобавок нещадно палило полуденное солнце, накаливая его доспехи. И едва замешкавшись, он пропустил удар противника – молот со всего размаха врезался в наплечник, его гранёное остриё пронзило сталь как бумагу и чуть не раздробило рыцарю плечо. Аркон сжал зубы, пытаясь не закричать от боли, но всё же мгновения слабости оказалось достаточно, чтобы пальцы правой руки разжались, и меч упал на утоптанную землю тракта. Разбойник же в это время безуспешно пытался вытащить намертво застрявший в наплечнике клевец. Заметив то, что его враг выронил оружие, он, не мешкая, ударил рыцаря кинжалом в бок, туда, где сходились нагрудник и спинная пластина панциря. Клинок пробил одетый под доспех стёганный гамбезон и вонзился в плоть. Кровь потекла ручьём, просачиваясь сквозь многослойную ткань и заливая сталь доспехов. Аркон медленно осел и упал на колени, раздался звон тетивы, и разбойник с хрипом рухнул на него, прижав к земле. Сил чтобы сбросить тело у рыцаря не осталось, и он просто лежал, видя перед собой лишь мутнеющее небо.
Аркон закрыл глаза, чтобы не видеть как всё вокруг теряет чёткость очертаний, предвещая скорую смерть, и следующее что он почувствовал, это ощущение странной лёгкости в груди и животе, как будто исчез давящий на него груз. Аркон открыл глаза и увидел склонившуюся над ним девушку. Голова её заслоняла стоящее в зените солнце, и поэтому казалось, что она окружена сияющим нимбом, таким ярким, что почти ослеплял и не давал разглядеть точёные черты её лица. Девушка протянула ему руку и помогла сесть. Аркон пытаясь зажать закованной в латы рукой рану в боку, поднял на неё взгляд.
- Я ведь так и не спросил, как тебя зовут – тихо произнёс он.
- Молчи, тебе сейчас лучше не разговаривать – в жёстком тоне её голоса слышались нотки беспокойства и заботы. – Можешь называть меня Фьерой.
- Какое необычное имя… - удивился Аркон и скривился от боли.
Девушка, встав на колени, в этот момент пыталась расстегнуть ремни, скрепляющие панцирь рыцаря. Доспех не желал поддаваться. Аркон, преодолевая боль, сбросил со здоровой левой руки латную перчатку, затем разомкнул и снял ошейник, потом отстегнул наплечники вместе с торчащим из одного из них чеканом и только после этого расстегнул застёжки панциря. Пластины, со звоном ударившись о набедренники, упали на землю. Израсходовав на это последние силы, Аркон рухнул прямо на колени Фьеры. Та, оглядевшись, нашла прячущегося под повозкой человека.
- Эй, вы, помогите мне снять с него всё это железо! – крикнула она.
Мужчина, одетый как городской ремесленник средней руки, вылез из своего укрытия и, комкая в руках шляпу, подошёл к лежащему рыцарю. Под понукающим взглядом Фьеры он с неуверенностью начал снимать ножные латы Аркона. Девушка же развязала шнуровку гамбезона и стянула его через голову рыцаря. Надетая под ним льняная рубаха уже насквозь пропиталась кровью. Оторвав от неё пару полос, Фьера туго затянула рану. Затем она обратила своё внимание на плечо – там краснел уродливый кровоподтёк, видимо чекан, пробив наплечник, застрял в толстой простёганной ткани гамбезона. Эта рана была не опасна, хотя и болезненна. Затем она вытащила откуда-то из-за пояса маленькую фляжку серебристого металла и, вытащив пробку, влила в приоткрытый рот Аркона несколько глотков кристально прозрачной жидкости. Рыцарь закашлялся и пришёл в себя. Медленно приподнявшись, он сел и огляделся. Рядом валялся на спине труп главаря разбойников, из его горла на фут торчала стрела, и уже медленно толчками вытекала алая артериальная кровь, стекаясь в обширную лужу. Бандит с разбитым железным сапогом лицом пронзительно стонал лёжа в пыли, зарубленный мечём не подавал признаков жизни, как и лежащий на склоне арбалетчик. Ещё один, похоже, уже очнулся и удрал.
Аркон попытался встать, но сумел подняться только с помощью подставившего ему плечо ремесленника. Тот одновременно рассыпался в благодарностях.
- Благодарю вас, милсдарь рыцарь, от всего сердца благодарю – тараторил он. – Если бы не вы не видать мне боле белого света, а у меня жена, дети, ремесло. На кого бы я их оставил? А вы храбрый, каких мало, в одиночку семь бандитов разогнать - подвиг достойный древних героев. Что хотите просите, а я что могу, всё для вас сделаю…
Аркон его не слушал. В голове у него шумело, плечевая кость, по всей видимости, треснула, а рана в боку горела в истину адской болью, лишь слегка утихшую после того странного питья, что дала ему Фьера. С трудом вскарабкавшись в повозку он сразу же повалился между каких-то ящиков и мешков. Следом за ним погрузили его оружие и доспехи. Фьера привязав к повозке коня, тоже залезла под тент, а ремесленник, назвавшийся, кстати, Ореном, залез на козлы и тронул коней. Те с неохотой перешли на шаг, и повозка медленно поехала по тракту, а каждый ухаб и камень болезненно отдавались во всём теле Аркона. После очередного, но особо резкого подскока, он повалился в тёмное спасительное беспамятство…